Akademik

        в общем смысле способность и возможность осуществлять свою волю, оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью к.-л. средства — авторитета, права, насилия (эконо-иическая, политическая, государственная, семейная и др.).

        Науч. подход к определению В. требует учета множественности её проявлений в обществе, а следовательно, выяснения специфич. особенностей отд. её видов — экономической, политической (в том числе государственной, общественной), семейной; разграничения классовой, групповой, личной В., крые переплетаются между собой, но не сводятся друг к другу; разграничения особенностей, форм и методов проявления В. в различных социальных, экономич. и политич. системах. Если в антагонистич. обществе гл. характеристикой В. являются отношения господства и подчинения, то в социалистич. обществе на смену им всё более приходят отношения, основанные на убеждении, руководстве, влиянии, контроле.

        Наиболее важным видом В. является политич. В., реальная способность данного класса, группы, индивида проводить свою волю в политике и правовых нормах; она характеризуется социальным господством и руководством тех или иных классов. Хотя ныне политич. деятельность осуществляется в рамках различных составных частей политич. систем: партий, профсоюзов, междунар. организаций (ООН, НАТО и др.), центр. институтом политич. В. является госво. Гос. В. имеет классовый характер, опирается на спец. аппарат принуждения и распространяется на всё население той или иной страны; она означает определ. организацию и деятельность в осуществлении целей и задач этой организации.

        В.— одно из осн. понятий политич. науки и практики. В. И. Ленин писал, что «переход государственной власти из рук одного в руки другого класса есть первый, главный, основной признак революции как в строго-научном, так и практически-политическом значении этого понятия» (ПСС, т. 31, с. 133), что «коренной вопрос всякой революции, вопрос о власти в государстве...» (там же, т. 32, с. 127, см. также, т. 34, с. 200).

        Обществ. В. существовала до появления государства, она сохранится в той или иной форме и после его исчезновения. Критикуя позицию П. Б. Струве, который доказывал, что государство сохранится и после уничтожения классов, Ленин писал: «Прежде всего, он совершенно неправильно видит отличительный признак государства в принудительной власти: принудительная власть есть во всяком человеческом общежитии, и в родовом устройстве, и в семье, но государства тут не было... Признак государства — наличность особого класса лиц, в руках которого сосредоточивается власть» (там же, т. 1, с. 439).

        Гос. В. может добиваться своих целей различными средствами — идеологич. воздействием, экономич. стимулированием и иными косвенными способами, но только она обладает монополией на принуждение с помощью спец. аппарата в отношении всех членов общества.

        К осн. формам проявления В. относятся господство, руководство, управление, организация, контроль.

        Господство предполагает абс. или относит. подчинение одних людей (социальных групп) другим. Руководство обозначает способность осуществлять свою волю путём воздействия в различных прямых и косвенных формах на руководимые объекты. Оно может быть основано исключительно на авторитете, на признании руководимыми соответств. полномочий у руководителей при миним. осуществлении властно-принудит. функций. Так, руководство со стороны коммунистич. или рабочей партии опирается в основном на идейное воздействие на массы, на силу авторитета. Эффективность руководства зависит от правильности политики партии, от того, до какой степени её идеи и конкретные решения отвечают интересам масс, объективным потребностям обществ. развития.

        Важно также разграничить понятия политич. руководства и управления. Так, в совр. империалистич. государствах группы монополий осуществляют руководящую роль в обществе и государстве. Однако они не берут на себя функции непосредств. управления, которые выполняются проф. политич. деятелями, аппаратом управления. Монополии оказывают своё решающее влияние на политику капиталистич. государств различными средствами: самим фактом концентрации в своих руках ключевых рычагов экономики, направлением деятельности, финансированием определ. партий и политич. кампаний, влиянием на характер конституционных режимов, на формирование обществ. мнения, на деятельность различных групп давления в парламентах, в гос. учреждениях и т. д. Ленин подчёркивал, что в условиях парламентских режимов буржуазия руководит обществом косвенно, но тем вернее. «Тот особый слой, в руках которого находится власть в современном обществе,—писал Ленин,— это бюрократия. Непосредственная и теснейшая связь этого органа с ...классом буржуазии явствует и из истории... из самих условий образования и комплектования этого класса, в который доступ открыт только буржуазным „выходцам из народа" и который связан с этой буржуазией тысячью крепчайших нитей» (там же, с. 439—40).

        Руководящей силой в социалистич. странах выступает рабочий класс, который осуществляет своё руководство прежде всего через коммунистич. или рабочую партию, а непосредственно управлением заняты специалисты, работающие в сфере хозяйства, культуры, просвещения и др. Коммунистич. и рабочие партии, осуществляя руководство обществом, находятся в центре всей политич. системы. Они воздействуют на общество, во-первых, вырабатывая идеологию и политику, программы деятельности общества; во-вторых, формируя и организуя проведение в жизнь этих программ внутр. и внеш. политики; в-третьих, выдвигая на ключевые посты в сферах управления своих представителей, обучая их управлению; в-четвёртых, контролируя выполнение намеченной линии. Вместе с ними непосредств. управлением хозяйственными и др. процессами занимаются хозяйств., гос., обществ. и иные организации. Разграничение понятия руководства и управления в условиях социалистич. общества имеет не только теоре-тич., но и практич. значение. Такой подход помогает правильно распределять функции, права и обязанности между различными звеньями политйч. системы социалистических стран, избегать параллелизма в их деятельности, делать управление максимально эффективным .

        В условиях коммунистич. обществ. самоуправления отомрёт основной институт политйч. В.— госво, однако сохранится руководство и управление, которые будут осуществляться всем обществом.

        Энгельс Ф., Об авторитете, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 18; е г о же, Происхождение семьи, частной собственности и государства, там же, т. 21; Ленин В. И., О социальной структуре В., перспективах и ликвидаторстве, ПСС, т. 20; его же, Задачи пролетариата в нашей революции, гам же, т. 31, с. 162—65; его же, Госво и революция, там же, т. 33; его же, Пролет, революция и ренегат Каутский, там же, т. 37; Материалы XXIV съезда КПСС, М., 1971; Материалы XXV съезда КПСС, М., 1976; Материалы XXVI съезда КПСС, М., 1981; Бурлацкий Ф. М., Галкин А. А., Социология. Политика. Междунар. отношения, М., 1974; Веселовский В., Классы, слон и В., пер. с польск., М., 1981.

        Ф. М. Бурлацкий.

    ВЛАСТЬ — возможность оказать воздействие на что-то и на кого-то. Власть тесно связана с господством и авторитетом. М. Вебер определил власть следующим образом: “Власть состоит в способности индивида А добиться от индивида Б такого поведения или такого воздержания от действий, которое Б в противном случае не принял бы и которое соответствует воле А”.

    В современной политической науке наиболее известны четыре модели власти.

    Волюнтаристская модель основана на традициях общественного договора, социального атомизма и методологиче

    ском индивидуализме (см. Договор общественный. Атомизм социальный). В этой модели власть рассматривается через призму намерений и страстей. Вся общественная жизнь по существу сводится в ней к притязаниям и отношениям индивидов. Любой коллектив представляется лишь в качестве совокупности отдельных воль. Впервые эта модель властных отношений сформулирована в трудах классиков английской политической мысли — Т. Гоббса, Дж. Локка. Д. Юм показал, что понятие “власть” близко понятию “причина”, но в отличие от причины власть связана и с результатом.

    Современный политолог Р. Даль рассматривает власть как способность заставить других делать нечто, что при отсутствии давления они делать бы не стали, т. е. как способность приводить вещи в движение, изменять ход событий. Властное отношение, в его представлении, состоит из двух основных элементов—стимула и реакции. По аналогии с ньютоновской механикой предполагается, что все тела находятся в состоянии относительного покоя до тех пор, пока на них не воздействует некая внешняя сила. Именно такой силой и является власть. По существу концепция Даля носит каузальный характер.

    К этой же модели власти относится теория “рационального выбора” (см. Рационального выбора теория), которая постулирует существование скрытых причин и структур. Общественная жизнь состоит из цепи последовательных взаимодействий между индивидами и группами, в которых особая роль отводится мотивации, стимулам участников властных отношений.

    Многие критики волюнтаристской модели власти обращали внимание на то, что она не дает теоретического объяснения, как и почему отдельные индивиды оказываются в состоянии осуществлять власть именно так, как они это делают. Кроме того, эта модель вообще не принимает во внимание идеологические и культурно-исторические предпосылки, предопределяющие предпочтения и цели человеческой деятельности.

    Герменевтическая, или коммуникативная, модель связана с феноменологией и герменевтикой. Ее сторонники полагают, что власть конституируется благодаря разделяемым членами данной социальной общности смыслам. Убеждения являются центральным ингредиентом властных отношений и соображения рациональности обязательно участвуют в общественной жизни. Интерес герменевтики направлен прежде всего на символические и нормативные конструкты, которые и формируют практическую рациональность данных социальных агентов. Такой подход включает также веру в то, что люди по природе своей существа лингвистические и язык во многом предопределяет характер общества, и формы существующей власти в том числе. Напр., Арендт Ханна в работе “О насилии” проводит мысль, что власть означает способность человека действовать, но действовать совместно. Власть, по ее мнению, никогда не является собственностью индивида, а принадлежит группе и существует только до тех пор, пока группа сохраняет свое единство. Люди—уникально коммуникативные существа, и именно благодаря их способности разделять с другими мысли и отношения поддерживается их способность властвовать и подчиняться.

    Для сторонников этой модели власть входит в систему ценностей, которые конституируют идентичность, равно как и возможности деятельности социальных агентов.

    “Материальные” аспекты властных отношений остались по существу вне их интереса.

    Структуралистская модель власти связана с именами К. Маркса я 9. Дюркгейма. В ней отвергается методологический индивидуализм, не принимается и чисто нормативный подход. Власть в соответствии с этой моделью обладает структурной объективностью, не признаваемой ни в волюнтаристской, ни в герменевтической модели. Структура власти делает возможным человеческое поведение и одновременно ограничивает его. Она может иметь нормативный характер, но она не сводится только к взглядам и убеждениям людей.

    Структурный подход определяет власть как способность действовать. Социальные агенты обладают властью в силу устойчивости отношений, в которых они участвуют. Она обладает некоей “материальностью”, поскольку следует определенным структурным правилам, имеет собственные ресурсы и отношения. В этом и заключается дуальный характер структур: социальные структуры не существуют независимо от деятельности и представлений людей о ней и вместе с тем они выступают в роли материальных условий деятельности. Это свойство структур возникает не просто из отношений, напр., между капиталистом и рабочими, не сводится к взглядам капиталиста на рабочих, а присуще капитализму в целом. На него опираются участники взаимодействий, реализуя определенные цели, в том числе и властного характера.

    Постмодернистская модель власти имеет множество вариантов, начиная от М. Фуко и кончая современным феминизмом. Отвергая индивидуализм и волюнтаризм, теоретики-постмодернисты считают, что язык и символы являются центральными элементами власти. С их точки зрения, научный дискурс не обладает достаточной познавательной достоверностью. Так, Фуко видит необходимость в том, чтобы “подтолкнуть восстание порабощенного знания”, которое затемнено, если не дисквалифицировано, знанием общепризнанным. В генеалогическом анализе власти он исходит из того, что власть концентрируется не только в политической сфере. Властные отношения встречаются повсюду: в личных отношениях, в семье, в университете, в офисе, в больнице, в культуре в целом. Асимметрия влияний, заключающаяся в том, что А сильнее влияет на Б, чем Б на А, говорит о том, что власть—это универсальное общественное отношение. Поэтому задача политика—срывать маску с власти, в особенности в тех областях жизни, где отношения господства и подчинения не бросаются в глаза. Власть, по Фуко,—это образование определенных структур или дискурсов, имеющих как позитивное, так и негативное измерение. Социальные агенты создаются благодаря тем властным отношениям, в которых они участвуют, и какое бы “сопротивление” этому ни оказывала власть, социальные агенты всегда ограничиваются теми структурами, в которых они появились.

    Постмодернистские теоретики делают акцент на локальном анализе “микро-власти”. Любая глобальность или тотальность в подходе к исследованию социальной власти всегда предполагает тоталитарный дискурс. Кроме того, именно локальное знание является антиэпистемологическим. Опираясь на идеи Ф. Ницше, Фуко пытается онтологизировать господство в той или иной форме. Право должно рассматриваться не с точки зрения легитимности его установления, а с точки зрения порабощения, которое оно провоцирует.

    Ни одна из существующих моделей власти не дает о ней целостного представления. Это и делает исследование власти крайне сложным и противоречивым.

    Лит.: Рассел Б. Власть.—В кн.: Антология мировой политической мысли, в 5 т., т. 2. M., 1997; Ходите В. Власть. Основы кратологии. М., 1995; Технология власти (Философско-политический анализ). М-, 1995; Иванов В. Н., Матвиенко В. Я. и др. Технологии политической власти. Зарубежный опыт. Киев, 1994.

    Т. А. Алексеева