Akademik

    СОФИОЛОГИЯ — совокупность идей, концепций, учений о Софии Премудрости Божией, сложившихся в рамках эллинистической, ветхозаветной и новозаветной традиций. Мифологема мудрой царственной устроительницы бытия присутствует во многих культурах. В восточносредиземноморской ойкумене на стыке цивилизаций выкристаллизовывается софиология как “детище александрийского духа” (С. Хоружий). Происходит контаминация античного образа Софии (Σοφία), связанного с Афиной Палладой, и библейского образа Премудрости (hkmh), проступающего в ряде ветхозаветных текстов и описанного вдевтероканонических Книге Притч и Книге Премудрости Соломона, Екклезиасте, Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, а также в Псалтири, оказавшей заметное влияние на топику средневековой христианской культуры. Активно обсуждали тему Софии (в т. ч. падшей — Ахамот) гностики. В целом вокруг нее сложился сложный, противоречивый, символически интерпретируемый набор идей, перешедших в европейское сознание и вызывающих споры до сего дня. Византийская софиология опиралась на труды Оригена, Афанасия Александрийского, Тригория Нисского, Максима Исповедника, Дионисия Ареопагита и др. отцов Церкви, в центре ее внимания было осмысление Софии как Логоса, Слова Божия, второго лица Св. Троицы, которому был посвящен главный храм в Константинополе. Почитание Софии перешло на Русь после ее крещения. Как воздвижение “дома Премудрости” было воспринято строительство Ярославом Мудрым храма Софии Киевской. Центром софийной иконографии стал Новгород Великий с одноименным собором. В русской традиции большее значение приобрела художественно-эстетическая интерпретация образа Премудрости, которая олицетворяется, кроме Христа, с Богородицей, Церковью, связывается с таинством Евхаристии. В переведенных гимнографических творениях Космы Маюмского, Иоанна Да.маскина, в оригинальных сочинениях Климента Смолятича, Кирилла Туровского, Зиновия Отенского, ИоанникияЛихуда, вАзбуковниках вырисовывается, как в иконописи, прекрасный лик горней Премудрости. Служение ей рассматривается как священнодействие, как глубоко личностное, мистическое действо. В житии Константина-Кирилла Философа, который стал идеалом мыслителя для православной славянской традиции, содержится эпизод о духовном обручении отрока с Софией, сияющей неземной красотой: “краснейте всех, лицем светящеся”. Это особое, сокровенное, эмоциональное отношение к мудрости, которая воспринимается не как прагматическое рассудочное знание, но как высшая, прекрасная, несравненная ценность, достойная поклонения и всецелого ей служения, стало одной из доминант отечественного философствования от многочисленных реминисценций на софийные мотивы до софиологических трактатов Нового времени. На латинском Западе интерпретации темы Софии обнаруживаются в различных сферах культуры и интеллектуальной деятельности. Поэзия доминиканца Сузо, “Christophie” Бёме, концепция пансофии Коменского, мистические озарения Сведенборга, Das Ewig-VSfcibliche (вечно женственное) у Гете свидетельствуют о богословском, философском, литературном к ней интересе. В послепетровской России, где древнерусские истоки были утрачены, распространение софийных идей стали связывать с проникновением масонства, что породило устойчивое к ним подозрение. Оно усилилось, когда к теме Софии обратились не скрывавшие прокатолических симпатий В. Соловьев и Вяч. Иванов, а равно другие творцы философии, поэзии, искусства серебряного века, напоминающего изысканно утонченную, таинственно символическую, декадентски роскошную александрийскую культуру. Однако расцвет отечественной софиологии в 19—20 вв. было бы неверно связывать только с несомненным западным влиянием. Подобно немецкому романтизму, разбудившему отечественное славянофильство, которое внутренне вполне автохтонно, европейская софиология дала толчок развитию своей русской сестры, ставшей одним из ярких феноменов религиозно-философского ренессанса. Тяга к древнерусскому и византийскому наследию, открытие полузабытой иконописи, в т. ч. софийных ликов, основание журнала искусств и литературы “София”, создание новых творений на тему Премудрости свидетельствовали о росте интереса к ней. Крупнейшие русские философы попытались теоретически осмыслить тему Софии. Вл. Соловьев в трактате “Sophia” и поздних сочинениях связал ее с философией всеединства. Е. Н. Трубецкой понимал Софию как творческую божественную Силу, атрибутировал иконопись как “умозрение в красках”, положив начало философской ее интерпретации, что важно для понимания темы Софии во всей полноте и разнообразий воплощений. П. А. Флоренский в “Столпе и утверждении Истины” стремился отыскать патриотические и платонические основания своей трактовки софиологии. Он же опубликовал найденный в Софийском московском храме близ Пушечного двора канон, где содержатся проникновенные строки: “Всем сердцем взытем Премудрость... Дар благ дает нам София... и путем правым тещи наставляет нас” (Служба Софии Премудрости Божией.— “Богословский вестник”. Сергиев Посад, 1912, т. I, с. 8). Л. П. Карсавин в “Софии земной и горней” рассмотрел учение гностиков и опубликовал ряд их текстов, в т. ч. из “Pistis Sophia”. Софийная тематика присутствует также у С. Л. Франка, В. В. Зеньковского, А. Белого, А. Ф. Лосева и др.

    Огромное место софиология занимала в трудах С. И. Булгакова (“Свет невечерний”, “Ипостась и ипостасность”, “Агнец Божий”). Однако попытка философской систематизации И особенно богословской аргументации вызвала резкую критику его учения и в целом софиологии как ереси. Последовали официальные осуждения Зарубежной и Русской Православных Церквей, вышли антибулгаковские сочинения — “Новое учение о Софии Премудрости Божией” архиеп. Серафима Соболева и “Спор о Софии” В. Н. Лосского. Были выдвинуты обвинения и усмотрены связи с гностицизмом (идея посредничества между Богом и миром), арианством (понимание Бога Слова в этом качестве), несторианством (принижение Божественной ипостаси у Богочеловека Христа), пантеизмом (учение о дуйте мира), платонизмом (учение о идеях), каббалистикой (символизирующий мистицизм). Среди прочего усматривалась связь с латинством (влияние западной живописи на новгородскую иконографию) и воздействие сублимированного эротического начала (психологические интерпретации творчества Вл. Соловьева). С. Н. Булгаков и его единомышленники, объединенные в парижском “Братстве ев, Софии”, разъяснили свою позицию, отстаивая право на свободу богословского и философского мышления, не разрушительного для основ веры. Церковь отстаивала незыблемость и чистоту своих догматов. Однако кроме охранительной тенденции существует творческая. Поле догматического богословия и поле ищущей философской мысли пересекаются, но не совпадают. Софиология, периферийная по отношению к ортодоксальному богословию, является созидательной по отношению к живому организму культуры и нестандартной философской мысли. Она особенно важна для понимания специфики русской философии, избегающей жесткой догматизации и рациональной аргументации, но тяготеющей к образной, эмоционально акцентированной, художественно-пластичной, эстетически притягательной манере философствования; Н. О. Лосский называет софиологию “учением, чрезвычайно характерном для русской религиозной философии” (История русской философии, М., 1991,с. 473).

    Лит.: Зен^ковский В. Проблема платонизма и проблема софийносги мира.— “Путь”, 1930, № 31; Флоровмий Г. В. О почитании Софии Премудрости Божией в Византии и на Руси.— “Труды V съезда Русских академических организаций за рубежом”, в. 1. София, 1932; архиеп. Серафим Соболев. Новое учение о Софии Премудрости Божией. София, 1935; Яковлева А. И. “Образ мира” в иконе “София Премудрость Божия”,— В кн.: Древнерусское искусство. Проблемы и атрибуции. М., 1977; Флоренский П. А. Столп и утверждение истины.— Соч. М., 1990, т. 1; Булгакове. Н. Свет невечерний. М., 1994; Карсавин Л. П. София земная и горняя.— В кн.: Он же. Малые соч. СПб., 1994; Соловьев В. С. София, пер. Т. Б. Любимовой. М„ 1996; Аверинцев С. Софиология и мариология: предварительные замечания.— “Новая Европа”, 1997, №10; Братство св. Софии: Документы (1918—1927).— В кн.: Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 1997. СПб., 1997; Громов М. Н. Образ.сакральной Премудрости в средневековой Руси.— “Новая Россия”, 1997, № 1; Хоружий С. С. Перепутья русской софиологии.— Там же; Amman A. Darstellung und Deutung der Sophia im Vorpetrischen Russland.— “Orientalia Christiana periodica”. Roma, 1938, 1У Meyendorffl. L'iconographie de la Sagesse divine dans la tradition byzantine.— “Cahiers archéologiques”. P., 1959,

    X; GladlgoviB. Sophia und Kosmos. Oildesheim, 1965; Spidlik Th. La sophiologie de S. Basil. Roma, 1967; Maek B. L, Logos und Sophia. Gott., 1973; DantiA. L'itinerario spirituale di un santo: dalla sagezza alla Sapienza. Note sul cap. Ill délia Vita Constantini.— Константин- Кирил Философ. София, 1981; Schölten С. Martyrium und Sophiamythos im Gnostizismus nach den Texten von Nag Hammadi. Münster, 1987; Lips H. von. Wisheitliche Traditionen in Neuen Testament. Neukirchen, 1991.

    M. H. Громов