Akademik

СТРЕЛЯТЬ — СТРЕЛЬНУТЬ

Все значения глаголов стрелять — стрельнуть (`добывать выпрашивая или вымогая'), кроме одного, кажутся очень прозрачными. Они восходят к слову стрела как своей семантической основе. Из давнего значения — `пускать стрелы' — легко выводятся и значение: `производить выстрелы, действовать огнестрельным оружием', и значение: `убивать огнестрельным оружием (на охоте)'. В связи с этими значениями находится и фразеологически замкнутое образное сочетание стрелять глазами. На мифологическом представлении болезней как стрел, пострелов или прострелов основано безличное значение глагола стрелять свойственное разговорной речи: `покалывать, давать о себе знать по временам мгновенной болью' (стреляет в ухе, в пояснице, стреляет в голову, в ногу и т. п.).

Однако в стороне от этих значений остается жаргонно-фамильярное, широко распространенное в разных социальных стилях бытовой устной речи употребление стрелять — стрельнуть `добывать клянча или вымогая'. И экспрессия, и круг применения, и синтаксическое оформление этого значения (стрельнуть у кого-нибудь, что-нибудь), и даже его «внутренняя форма» не оставляют сомнения в том, что такое осмысление слова стрелять могло возникнуть где-то далеко за пределами общего литературного языка.

Употребление слов стрелять — стрельнуть — настрелять в значении `добывать (добыть) выпрашивая или вымогая', и теперь свойственное, главным образом, нелитературному просторечию, несомненно арготического происхождения. Среди слов «блатной музыки» разными исследователями и собирателями отмечен глагол стрелять со значением `красть'³⁶⁸. Этому русскому арготизму соответствует немецкое воровское schiessen³⁶⁹ с тем же значением. Следовательно, внутренняя форма, лежащая в основе этого арготического употребления, интернациональна для среды декласированных³⁷⁰. Очевидно, в этом переосмыслении глагола стрелять, обусловленном идеологией воровского арго, его «внутренними формами», отражаются общие закономерности семантического развития «блатной музыки».

Вяч. Водарским отмечены в областных говорах: « Стрелок, лка, м. — ловкий человек. Владим. Стрелять — просить милостыню (среди арестантов в тюрьме). Кубан.»³⁷¹. Социальная атмосфера, в которой сложилось это значение слова стрелять, самый процесс, выражаемый этим словом, и типы «стрелков» ярко изображены А. И. Левитовым в рассказах «Московские нищие на поминках» и «Стрелки и стрельба». В рассказе «Московские нищие на поминках» сюда относится следующая сцена: «В это время подле самых ворот купеческого дома, где по случаю поминок оделяли нищих, столкнулись трое наших барского полета.

— Ба! Cher capitaine! Опять стреляете! — спросил молодой человек, запахиваясь разорванным пальто, с тросточкой в руке и в одних галошах.

— Как видишь, дружище, опять за стрельбу! Пока ничего не придумал нового...— отвечал капитан в вицмундире, с кокардой на фуражке и в ботинках... — Ей богу, господа, на шкалик не настрелял.

— А еще вы стрелок первого ранга! — говорил молодой человек в пальто».

Очерк А. И. Левитова «Стрелки и стрельба (Нравы московских нищих)» и раскрывает типы и нравы « стрелков», их специфические отличия от других разрядов нищих. «Московская нищая братия, по роду своей жизни и деятельности, по приемам и способу собирания милостыни — деньгами или хлебом — преимущественно разделяет себя на стрелков — нехристарадников и храмовников, сидячек, и кусочников — христарадников. Первое и почетное место между ними занимают стрелки».

«Нигде и никогда не захочет стрелок стать наравне с кусочником-нищим, собирающим по преимуществу хлебом, и презирает его, как дармоеда, избегающего труда и без нужды нищенствующего. Происходит ли это от того, что общество стрелков более развито, нежели прочие «собиратели долгов» (как их прозвали торговцы), или оттого, что не пропало у них совсем еще чутье всей гадости обмана — просить на нужду христа-ради и потом расточать это подаяние на удовлетворение самых низких страстей и привычек, так как они за правило положили не употреблять этого выражения во время стрельбы, или происходило это от того, что по званию они большею частью отставные чиновники или военные; но судя по их деятельности скорее можно почесть их нищими-артистами, нежели просто попрошайками. Этот особенный стрелковый способ собирания денег породил и развил в них необыкновенную изобретательность, находчивость и такую сметливость, искусство выпросить у всякого встречного-поперечного, до какой разве достигают странствующие шарлатаны, никогда не устающие и ни над чем не задумывающиеся. А потому и бродят эти стрелки по Москве с утра до поздней ночи, безбоязненно надоедают нищетой всякому мало-мальски порядочно одетому обывателю и всегда обильно собирают себе на прожитие...»

Постоянно в «подпитии» стрелок «действует бойко, игриво и с геройской неустрашимостью», выдумывая тысячи небывалых несчастий. «Стрелки почти никогда не собирают в одиночку, разве только опытный, да старинный и устарелый, решится без товарища или неизменной подруги на это бесчеловечное странствование и попрошайство».

Далее А. И. Левитов изображает быт стрелков — зимний и летний, описывает их «рабочий» день, приемы стрельбы (просительные письма, шантаж, скоморошество, назойливое вымогательство, остроты). «Упившись до ясновидения, до решимости на всякий подвиг, они (стрелки) отправились в Охотный ряд, где с изумительной ловкостью принялись облипать торговцев и покупателей, лезли в глаза почти всякому проходящему, останавливали его и приставали до тех пор, пока не получали подаяния». После этого «отправились за город — в Сокольники, где, по обыкновению, приезжающие из Замоскворечья и дачные жители наслаждались в роще, на вольном воздухе, чаем. Долго еще постреливали там приятели на разные манеры: забавляли, смешили сидевших, надоедали, ругали их и пугали французскими фразами и гуляющих дам и кавалеров».

Но, как и многие слова из арго деклассированных, глагол стрелять с соответствующими видоизменениями значения распространяется в XIX веке по разным профессиональным диалектам.

Так, из нищенски-воровского арго, из арго деклассированных слова стрелок, стрелять, стрельнуть попадают в старомосковский жаргон торговцев, например книгопродавцев. В книге П. К. Симони «Книжная торговля в Москве в XVIII — XIX столетии» (Л., 1927) в рассказе об Иване Григорьивиче Кольчугине — московском букинисте первой половины XIX в. — читаем: «Стрелками называются в Москве люди вольных профессий, причастные к книжному делу и часто служащие посредниками между книгопродавцами, торгующими в лавках, и продавцами и т. п. Ср. с петербургскими “племянниками”» (с. 46). Деятельность стрелков здесь изображается в таких красках: «Уже их (книготорговцев) ждут не дождутся покупатели и продавцы книг: это так называемые “стрелки”, что за минувший день наловили в домах, у татар, у барышников» (с. 46). «Был такой случай. У Ивана Григорьевича около прилавка лежали очень небрежно томы сочинений А. С. Пушкина, которые в то время ценились очень дорого. Какой-то молодой человек стащил у него эту ценность. Кольчугин всполошился, заставил стрелков во что бы то ни стало разыскать пропажу. Эти — как гончие собаки стали повсюду искать и нашли-таки» (с. 50).

Глагол стрелять, стрельнуть в жаргонном значении приблизился к литературному языку лишь во второй половине XIX века. Показательно, что это значение не зарегистрировано ни одним толковым словарем русского языка до «Малого толкового словаря русского языка» П. Е. Стояна. Здесь в глаголе стрелять, между прочим, отмечалось «шутливое» значение «просить милостыню на улице, где это запрещено, боясь полиции» (Стоян, Сл., с. 593).

В «Толковом словаре» В. И. Даля проф. И. А. Бодуэном де Куртенэ помещено д ополнение к статье о глаголе стрелять: «Стрелять, просить милостыни, попрошайничать, христарадничать, петербургск. уличн. (хулиганск.)» (сл. Даля 1912, 4, с. 592).

Таким образом, в арго нищих и деклассированных слово стрелять употреблялось как в Москве, так и в Петербурге и других городах. Возможно, что в Петербург оно перешло из Москвы.

Опубликовано вместе с заметками о словах свистопляска, отсебятина, на мази под общим названием «Из истории русской литературной лексики» в журнале «Вестник МГУ» (1947, № 7). В архиве сохранилась рукопись на 9 листках, написанных на разной бумаге, разными чернилами, очевидно, в разное время. Здесь печатается по оттиску, проверенному по рукописи, с внесением ряда необходимых поправок и уточнении и включением фрагмента, отсутствующего в публикации 1947 г. («Очевидно, в этом переосмыслении глагола стрелять, обусловленном идеологией воровского арго, его “внутренними формами”, отражаются общие закономерности семантического развития “блатной музыки”»).

На отдельном листке сохранилась выписка: «В “Петербургских трущ обах” Вс. Крестовского находятся выражения: стрелец савотейный (савотейки — сибирские булки) — `беглый сибирский бродяга' (“Есть у меня на том свете, у бога, приятель, тоже стрелец савотейный., был за буграми”) и стрелять савотеек — `отправиться в бега по Сибири'», не включенная в публикацию. — М. Л.

³⁶⁸ См. Кармен (Л. О. Корнман). На дне Одессы. Одесса, 1904; В. В. Стратен. Арго и арготизмы // Труды комиссии по русскому языку, 1, 1931. С. 135.

³⁶⁹ Kluge S. Rotwelsch, Strassburg, 1901.S.411.

³⁷⁰ Впрочем, ср. чешек. střelit — 'verkaufen'. Prof. dr. Eugen Rippl. Zum Wortschatz des tschechischen Rotwelsch, Reichenberg, , 1926, S. 49.

³⁷¹ Водарский Вяч. Список некоторых областных слов // РФВ № 4, 1912. С. 404.