Akademik

        ПСИХОФИЗИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА - ключевая проблема философии сознания. Вопрос о соотношении психического и физического имел в истории философии и науки разные выражения и трактовки (соотношение идеального и материального, ментального и физического, духовного и телесного, сознания и мозга и др.), часто включал в себя одновременно философский и естественнонаучный планы, представленные в недифференцированном виде.

        В философском плане П. п. решалась, главным образом, с трех классических позиций: идеалистической, дуалистической, материалистической. В естественнонаучном плане П. п. выступала в большинстве случаев как психофизиологическая проблема, центральный пункт которой составлял вопрос об отношении явлений субъективной реальности, осознаваемых состояний, к мозговым нейрофизиологическим процессам. Однако и здесь непременно возникала концептуальная необходимость в философской интерпретации исходных понятий и в применении объяснительных принципов классических философских направлений. В разработке психофизиологической проблемы использовались, с одной стороны, идеи Декарта о психофизическом взаимодействии и принцип психофизического параллелизма Лейбница, а с другой — материалистические установки (Гольбах, Ламетри и др.), в том числе и крайне упрощенные, получившие название «вульгарного материализма (Фогт, Бюхнер и др.). Большинство естествоиспытателей, рассматривавших П. п., занимали материалистические позиции. Однако следует отметить, что такие выдающиеся нейрофизиологи 20 в., как Ч. Шеррингтон, У Пенфилд, Дж. Экклз, в объяснении психических явлений опирались на принципы картезианского дуализма.

        Именно качество субъективной реальности как уникальная особенность сознания, психического создает главные трудности при попытках объяснения связи психического с физическим, включения первого в единую научную картину мира. Логические позитивисты (К. Гемпель, Р. Карнап, М. Шлик и др.), стремясь элиминировать онтологическую проблематику, утверждали, что классическая П. п. не имеет смысла. «Ментальное» и «физическое» — лишь два способа описания и упорядочения данных опыта. Поэтому психологические высказывания должны быть редуцированы к физическим, этим достигается единство науки, а тем самым преодолевается и «картезианский софизм», мнимые трудности соотнесения физического и психического. Постпозитивистское движение реабилитировало онтологическую проблематику и, прежде всего — классическую П. п., которая стала большей частью именоваться «проблемой психики и мозга» («mind-brain problem») или «психического и телесного» («mind-body problem»), и с середины 20 в. заняла центральное место в аналитической философии.

        Суть П. п. выражалась двумя основными вопросами, которые обычно ставились при формулировке психофизиологической проблемы. 1. Как связаны явления субъективной реальности с мозговыми процессами, если первым нельзя приписывать пространственные и иные физические свойства, а вторые ими по необходимости обладают? 2. Каким образом явления субъективной реальности, которым нельзя приписывать физические свойства (массу, энергию), способны служить причиной телесных изменений, управлять ими?

        Представители первой волны постпозитивизма, стремясь ответить на эти вопросы, выдвинули концепцию, получившую название «научного материализма» (Г. Фейгл, Дж. Смарт, У. Плэйс, Д. Армстронг и др.). Сохраняя парадигму физикализма и редукционистские принципы объяснения, свойственные логическим позитивистам, они пытались обосновать тождество «ментального» и «физического», возможность редукции явлений субъективной реальности к определенным мозговым процессам (см. классическую работу: Feigl H. The «Mental» and the «Physical» // Minnesota Studies in the Philosophy of Science. Vol. II. Minneapolis, 1958). Эта концепция имела ряд версий: «элиминативный материализм» (Р. Рорти, П. Фейерабенд и др.) с его программой замены ментальных терминов физическими; «редуктивный материализм» (Т. Нагель, Дж. Корнмен и др.), представители которого считали, что тождество ментального и физического возможно лишь в смысле «теоретической редукции», — аналогично тому, как наблюдаемый обыденным способом объект редуцируется к определенному теоретическому объекту и описывается соответствующей научной теорией (напр., вода — к Н₂0). Имелись и другие версии «теории тождества», отличавшиеся лишь логико-лингвистическими приемами и подходами к анализу П. п., но сохранявшие общую стратегическую установку радикального физикализма и редукционизма (см. подробнее: Дубровский Д.И. Информация, сознание, мозг. М., 1980. С. 13—95).

        Эта парадигмальная установка и ее продукт — «теория тождества» ментального и физического — стали объектом критики не только с позиций картезианского дуализма, но и со стороны философов материалистической ориентации. Несостоятельность физикалистского редукционизма в решении П. п. была показана сторонниками «эмерджентистского материализма» (Дж. Марголис, Р. Сперри, М. Бунге и др.), которые рассматривали психическое, духовное как эмерджентное свойство высокоразвитых материальных систем, не противоречащее законам физики, но в то же время не подлежащее физикалистской редукции (см.: Марголис Дж. Личность и сознание. Перспективы нередуктивного материализма. М., 1986; Сперри Р.У. Перспективы менталистской революции и возникновение нового научного мировоззрения // Мозг и разум. М., 1994). Такой подход оказался весьма близким к трактовке П. п. советскими философами, выступавшими от имени диалектического материализма ( А. Г. Спиркин, B. C. Тюхтин, A.M. Коршунов и др.).

        Благодаря развитию кибернетики, системных и структуральных исследований, в 60-е гг. 20 в. сложилась четкая концептуальная альтернатива радикальному физикализму в разработке П. п. Это направление получило название «функционального материализма» (X. Патнэм, Дж. Фодор, Д. Льюис, А. Данто и др.). Его сторонники утверждали, что ментальные феномены могут быть отождествлены лишь с определенными функциональными отношениями в сложной системе, а не с физическими процессами. Они показали, что функциональные описания логически независимы от физических описаний. Функциональные свойства не редуцируемы к физическим свойствам. Это убедительно обосновывается тем, что «Машина Тьюринга» может быть реализована с помощью различных по своим физическим свойствам элементов. Функциональный подход открывает новые возможности в разработке П. п., в том числе в тех ее аспектах, которые связаны с задачами психофизиологии, когнитивной науки, развития искусственного интеллекта.

        Помимо редукционистских вариантов функционализма, которые подвергались справедливой критике, поскольку нивелировали либо вовсе исключали из рассмотрения специфику субъективной реальности, получили развитие нередукционистские концепции объяснения субъективной реальности, опирающиеся на идеи функционализма. Эти концепции рассматривают П. п. не в широком, метафизическом ключе, а конкретизируют ее в качестве проблемы «сознание и мозг». Одной из таких концепций является информационный подход к объяснению связи явлений субъективной реальности с мозговыми процессами (см.: Дубровский Д.И. Психические явления и мозг. М., 1971; его же. Информация, сознание, мозг. М., 1980; его же. Проблема идеального: Субъективная реальность. М., 2002).

        В последнее время активизируются такие направления исследований, связанные с П. п., как синергетические подходы к проблеме сознания (см.: Синергетика и психология. Вып.З. Когнитивные процессы. М., 2004) и подходы к объяснению феноменов сознания с позиций квантовой механики (см.: Пенроуз Р., Шимони А, Картрайт Н., Хокинг С. Большое, малое и человеческий разум. М., 2004; Consciousness. New Philosophical Perspectives. Oxford, 2003). Особая роль принадлежит разработке П. п. при решении важнейших теоретических вопросов новых направлений в области робототехники и искусственного интеллекта (возможность воспроизведения сознания на иной субстратной основе, нежели биологическая; перспективы различных симбиозов искусственного интеллекта с естественным; новые физические средства кодирования и переработки информации и др).

        Д.И. Дубровский