СЕМАНТИКА — дисциплина, изучающая отношения между знаками и тем, что они обозначают, а также сами эти отношения (напр., С. слова или С. языка). С. является составной частью всех дисциплин, имеющих дело со знаками. Поэтому можно различать С. как раздел семиотики, лингвистическую С. (С. естественного языка) и логическую С. (С. формальных языков). Между этими направлениями, однако, не существует жесткой границы; они часто пользуются одними и теми же категориями и методами исследования.
Основа понятийного аппарата современной С. связана с работами Г, Фреге, который, исследуя С. имен, ввел два важнейших определения: значение (Bedeutung) и смысл (Sinn). Под первым понимался предмет, обозначаемый именем, а под вторым — выражаемое именем понятие об этом предмете. В дальнейшем это различение неоднократно уточнялось. В лингвистике оно используется для описания С. слов. Обозначаемый словом объект — аналог фрегевского Bedeutung — называется денотат или референт. При этом под обозначаемым объектом может подразумеваться не только вещь (как в случае имени), но также процесс, действие, абстрактное понятие, ситуация, событие и т.д. Сигнификат, определяемый как выражаемое словом понятие, чаще всего рассматривается как совокупность признаков обозначаемого объекта. Несколько иной аспект введенного Фреге различения семантических характеристик языковых выражений фиксируется в понятиях экстенсионала и интенсионала, введенных Р. Карнапом. Они представляют собой два способа интерпретации языкового выражения. Экстенсиональная интерпретация состоит в указании класса объектов, обозначаемых этим выражением. Интенсиональная интерпретация — это свойство или предикат некоторого объекта. Различение экстенсионала и интенсионала наиболее осмысленно не при анализе изолированных выражений, а при анализе предложений. Напр., предложение «Вальтер Скотт — англ. писатель» можно понять и как указание на то, что Вальтер Скотт принадлежит к множеству англ. писателей (экстенсиональная интерпретация), и как указание на то, что он обладает свойством быть англ. писателем (интенсиональная интерпретация).
Описание семантических характеристик языка тесно связано с общими гносеологическими установками и, прежде всего, с пониманием того, как язык выражает знание о мире. Можно указать ряд различных подходов к познанию, коррелированных с различной интерпретацией отношения «знак — смысл — референт». Фреге, впервые использовавший это отношение, считал что смысл, как понятие о реальном объекте, есть необходимое опосредующее звено между объектом и его языковым выражением. Эта трехуровневая семантическая модель в дальнейшем подвергалась различным трансформациям в зависимости от способа рассмотрения различных ее компонентов.
Прежде всего, можно указать на два философских направления, непосредственно связанных с Фреге, но развивавших при этом прямо противоположные подходы к познанию. Это феноменология, с одной стороны, и философия Б. Рассела и логический позитивизм — с другой Феноменологический подход основывается на понятии смысла. Он практически элиминирует референциальную составляющую при помощи операции «вынесения со скобки трансцендентного мира». Реальность представлена в мышлении лишь в качестве мира интенциональных объектов, смыслов, конституированных сознанием. Это пространство смыслов феноменология пытается представить в качестве единственной реальности сознания, рассматривая в качестве основной познавательной способности род интеллектуальной интуиции, прямое «усмотрение сущностей». Если бы все познание удалось свести к действию этой способности, то феноменология элиминировала бы не только референты, но и знаки. Тем не менее в поздних работах Э. Гуссерля возникает своеобразная семантическая концепция, связанная с идеей интерсубъективности и понятием о реактивации смысла. Смыслы, будучи рассмотрены не как содержание трансцендентального сознания, а как единое достояние многих субъектов, должны существовать в традиции и всякий раз заново актуализироваться сознанием в акте интерпретации знаковых выражений. Знаки (прежде всего языковые) выступают как средство сохранения и передачи знания, существующего как интерсубъективное и традируемое смысловое содержание. Поэтому феноменология, обращаясь к семантической модели «знак—смысл», одновременно обращается и к герменевтической проблематике.
Схема познания, предлагаемая Расселом и логическим позитивизмом, напротив, элиминирует понятие смысла и основывается на двухкомпонентной семантической модели: «знак—референт». Предложения, как основные единицы языка, согласно этой схеме напрямую соотносятся с фактами. Подробное описание такой схемы потребовало разработки формального аппарата, позволяющего свести разнообразные выражения языка к простейшим языковым конструкциям, способным непосредственно выражать простейшие наблюдаемые факты. Подобное сведение предполагало, в частности, редукцию всех выражений, описывающих смысловые или интенсиональные стороны знания, к экстенсиональным. Предполагалось, что вместо свойств и предикатов можно говорить о классах объектов. Таким образом, в рамках этого направления нашла продолжение восходящая к У Оккаму номиналистическая традиция. Еще одной важной чертой рассматриваемого подхода является представление истинности как семантической характеристики предложения. Формальное описание этого представления было предложено А. Тарским.
Реализм, основанный на семантической модели «знак—референт», был поставлен под сомнение концепцией лингвистической относительности Сепира-Уорфа и развивающей ее концепцией онтологической относительности У Куайна. Согласно гипотезе Сепира-Уорфа, языковое выражение не может быть точным отражением подлинной реальности, поскольку образ реальности зависит от грамматической структуры языка. Поэтому невозможно говорить о том, что языковой знак непосредственно указывает на существующий сам по себе референт. Характер референта определяется свойствами языка как целостной системы. Куайн дополнил эти рассуждение тезисом об онтологической относительности, согласно которому интерпретация выражений одного языка (т.е. соотнесение выражений языка с описываемыми объектами) возможна лишь в рамках другого (фонового) языка. Поэтому всякая попытка дойти до подлинных объектов реальности ведет к регрессу в дурную бесконечность. Интересно, что Куайн при этом не отказывается от предлагаемого Р. Карнапом сведения всех интенсиональных выражений к экстенсиональным. Он показывает лишь, что экстенсионал нельзя интерпретировать реалистически, как класс реально существующих объектов.
Важным аспектом критики семантической модели «знак—референт» является отказ от чисто семантического подхода к анализу языка. В частности, согласно Куайну, выбор способа интерпретации языковых выражений (т.е. выбор онтологии) осуществляется сообществом на основании прагматических критериев. Ссылка на прагматические критерии присутствует уже в поздних работах Карнапа, а также у многих др. исследователей, занятых проблемами значения языковых выражений. Можно утверждать, по-видимому, что современная философия языка не может оставаться в рамках семантического анализа, а должна обращаться к языковой прагматике. Характерно, что в рамках феноменологической традиции также обнаруживается поворот к прагматическому аспекту языка. Это связано, прежде всего, с отмеченным выше обращением к герменевтической проблематике, намеченной уже в поздних работах Гуссерля и развитой затем М. Хайдеггером, Х. - Г. Гадамером, П. Рикёром и др.
Особое представление о С. было развито в лингвистических и семиотических концепциях, воспринявших идеи Ф. де Соссюра. Согласно этим идеям, знак есть двойственная сущность, представляющая собой единство означающего и означаемого. Исследователи, принимающие такое определение знака, рассматривают семантические отношения как реляционные свойства элементов единой знаковой системы. Понятие референта при этом оказывается излишним, а смысл (т.е. означаемое им содержание знака) возникает в самой этой системе в процессе ее функционирования.
Г.Б. Гутнер
Лит.: Кюнг Г. Мир как ноэма и как референт // Аналитическая философия: становление и развитие. М., 1998. С. 302— 321.
Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация». И.Т. Касавин. 2009.