• Tullĭi.
I. M. Tull., был потоплен по приказанию Тарквиния Гордого за то, что выдал тайну. Dion. Hal. 4, 62;
II. M. Tullius Longus, был консулом в 500 г. до Р. X., вел войну против Фиден. Умер по возвращении своем в Рим, вследствие падения с колесницы во время благодарственного праздника, устроенного по случаю наказания заговорщиков, сторонников Тарквиния. Dion. Hal. 5, 56 сл.;
III. M. Tull. Cicero (от cicer; т. к. занимался разведением гороха), дед оратора, придерживался, по-видимому, в образе жизни древней строгости нравов (Cic. de or. 2, 66, 265), умер уже после рождения своего знаменитого внука, в 106 г. до Р. X. Cic. legg. 2, 1, 3;
IV. M. Tull. Cicero, отец оратора, жил то в Риме, то в Арпине (Cic. leg. 2, 1, 3. Cic. ad Qu. fr. 2, 3, 7), занимался науками и воспитанием сыновей своих. Cic. de or. 2, 1, 1. Cic. off. 3, 19, 77;
V. брат его, М. Tull. Cicero, был в Азии с оратором Антонием, вместе с которым слушал также в Риме и на Родосе (в 103 г. до Р. X.) тамошних знаменитых преподавателей;
VI. L. Tull. Cicero, сын предыдущего, занимался науками в Афинах, потом жил в Сиракузах и умер в 68 г. до Р. X. Cic. ad Att. 1, 5, 1. Verr. 4, 65;
VII. M. Tul. Cicero, знаменитый оратор, родился 3 января 106 г. до Р. X. в имении своего отца, близ Арпина. Семья его принадлежала к сословию всадников, но ни один из членов до оратора не занимал курульных должностей. Отец Ц. переселился с ним и младшим сыном своим Квинтом в Рим, где оба мальчика учились у греческих учителей под наблюдением оратора Л. Красса. Cic. de or. 2, 1. Quint. 12, 10, 18. Между лицами, имевшими наибольшее влияние на Марка, называют поэта Архия, который руководил первыми поэтическими опытами Ц. и вообще всем ходом его занятий. Богатые дарования Ц. обнаружились рано. Способность и склонность к ораторскому искусству пробудилась и развивалась в нем под влиянием речей знаменитейших ораторов того времени: Красса, Антония, Сулпиция, Котты и др., которых приходилось слушать Ц. Получив togam virilem (90 г.), он, не прерывая риторических занятий, служивших основательною подготовкою к ораторскому поприщу, с величайшим рвением предался изучению права под практическим руководством известных знатоков права — обоих Муциев Сцевол (авгура и понтифика, Cic. Brut. 89, см. Mucii, Муции, 7 и 8). Не менее прилежно изучал он и философию. Первым учителем его по философии был эпикуреец Федр; но вскоре Ц. оставил его и стал слушать Филона Ларисского, бывшего главою новой академии, а около этого времени бежавшего из Афин в Рим. Учителем Ц. был также стоик Диодот, который, между прочим, посвятил его в тайны диалектики. Лишь на короткое время отправление военной службы под начальством Помпея Страбона в Марсийскую войну (89 г.) заставило Ц. прервать его неутомимые занятия (div. 1, 33). Достигнув зрелого возраста во время диктатуры Суллы, Ц. с богатым запасом познаний и отличной риторической подготовкой выступил на поприще оратора (ad causas et privatas et publicas adire coepimus, Cic. Brut. 90). Идея справедливости и законного порядка была его путеводною звездою. Как глубоко он был проникнут этой идеей, он доказал своею первою causa publica в 80 г., когда защищал, не без опасности для самого себя, С. Росция Америйского против Хрисогона — вольноотпущенника и любимца Суллы. Способность же свою говорить публично он засвидетельствовал еще раньше несколькими речами; из них речь, сказанная в защиту Квинкция в 81 г., была помещена первой в сборнике речей Ц., им самим составленном. Вскоре после защиты Росция забота о расстроенном здоровье, а отнюдь не страх перед Суллой, побудила Ц. на некоторое время прекратить свою общественную деятельность и оставить Рим. Во время своего двухлетнего (79-77 гг.) отсутствия он жил первоначально в Афинах, где слушал академика Антиоха Аскалонского, эпикурейца Зенона и ритора Деметрия. Здесь же завязались те дружеские отношения между Ц. и Аттиком, которые остались неизменными до самой смерти Ц. Потом он путешествовал по Азии, жил особенно долго на Родосе, где посещал стоика Посейдония и пользовался наставлениями оратора Молона, с которым он познакомился еще раньше в Риме. Укрепив свое здоровье и расширив познания, он возвратился в Рим, восстановил и упрочил за собой славу отличного оратора и в 76 г. единогласно был выбран в квесторы. Он безупречно исполнял обязанности этой должности в Лилибее и оказал важные услуги римлянам, отправляя в Рим во время дороговизны хлеб, но уже на возвратном пути в столицу должен был убедиться, сколь необходимо для того, чтобы быть постоянно оцененным по заслугам, быть постоянно на глазах у народа (Planc. 26). Сделавшись потом сенатором, он всецело отдался партии сената и благодаря своей твердой воле честности и красноречию вскоре сделался главной ее опорой. Расположения народа он добивался не лестью и низкопоклонством, а тем, что бескорыстно служил общей пользе своими талантами. Беспрестанной деятельностью на форуме он умел постоянно привлекать на себя всеобщее внимание, так что на 69 г. был прежде всех других соискателей выбран в курульные эдилы (Cic. off. 2, 18). В 70 г. сицилийцы, помня доброту и честность, обнаруженные Ц. в бытность у них квестором, и опираясь на данное им при отъезде из Сицилии обещание, поручили ему вести обвинение против Верреса. Несмотря на все затруднения и интриги, Ц., благодаря своей неутомимости в собирании улик и искусству и энергии, с которыми повел дело, достиг того, что Веррес уже в начале процесса признал свое дело проигранным и покинул Рим. Собранный для дела богатый материал был обработан впоследствии Ц. в 5 книгах, так называемой Actio II in Verrem. Будучи эдилом, Ц. не старался блистать излишней щедростью. В том же 69 г. он защищал Фонтея (см. Fontei, Фонтеи, 4) и Цецину (см. Caecinae, Цецины, 1) и, вероятно, в следующем году актера Росция. Будучи претором в 66 г., он принял на себя quaestionem repetundarum и осудил Лициния Макра. В том же году Ц., рассчитывая, без сомнения, на поддержку Помпея при выборах в консулы, явился ревностным ходатаем в пользу планов Помпея и в своей первой государственной речи de imperio Cn. Pompei рекомендовал римлянам Манилиев закон (lex Manilla, Законы Манилия); тогда же в своей защите Клуенция он выказал больше адвокатской изворотливости, чем уважения к истине. Наконец, несмотря на бесстыдные подкупы, к которым прибегли соперники Ц., ему удалось, хотя с величайшим трудом (petendi molestia, Mur. 22), достичь избрания в консулы на 63 г.; и эта должность, как и все прочие, досталась Ц. — suo anno. Ввиду опасности, угрожавшей государству от революционных замыслов Катилины, nobilitas, забыв свою родовую спесь, собралась вокруг Ц., этого homo novus. Уступив доставшуюся ему провинцию Македонию товарищу своему по консульству, К. Антонию, Ц. привлек последнего на свою сторону и, выказав твердость воли и консервативность своего направления в энергичном противодействии аграрным планам Сервия Рулла и защите престарелого Рабирия, обнаружил столько же бдительности и проницательности в раскрытии всех нитей заговора Катилины, сколько мужества и патриотизма в борьбе с этим заговором и его подавлении (см. Sergii, Сергии, 8). Это была самая блестящая пора жизни Ц. Честолюбие его было вполне удовлетворено устроенным в честь его благодарственным праздником, все лучшие люди приветствовали его за спасение государства названием отца отечества (ср. прекрасный стих Ювенала: Roma patrem patriae Ciceronem libеra dixit). Но вскоре уже стали появляться предвестники ожидавших его унижений: когда в последний день своего консульства он хотел в торжественной речи восхвалить свои заслуги, народный трибун Кв. Метелл остановил его и дозволил произнести только обычную клятву консулов, отслуживших свой срок. В следующие затем годы, когда Ц. защищал П. Суллу и поэта Архия, на него продолжались нападки сторонников Катилины. Нового непримиримого врага нажил себе Ц. в лице Клодия; положение оратора сделалось еще опаснее, когда Помпей покинул аристократическую сенатскую партию и примкнул к Цезарю и Крассу. Усилия Ц., надеявшегося своим влиянием на Помпея примирить враждующие партии, были так же тщетны, как и старания триумвиров привлечь на свою сторону влиятельного оратора. Cic. ad Att. 2, 1. 18 сл. Они отдали Ц. в добычу Клодию. На Ц., как виновника казни сообщников Катилины, распространили действие изданного уже после этого события Клодиева закона: si quis civem Rom. indemnatum interemisset, ei aqua et igni interdiceretur. Ц. уклонился от ожидаемого обвинения, добровольно удалившись в изгнание в апреле 58 г. Он нашел пристанище у Кн. Планция в Македонии и жил, в надежде на скорое возвращение, в Диррахие. Между тем он был приговорен заочно к изгнанию; имущество его было отдано на разграбление, дом разрушен. Не всегда с подобающим достоинством и твердостью переносил он свое несчастие: письма к друзьям его полны сетований и жалоб. Но уже в следующем году он был возвращен (4 августа) на основании внесенного еще 1 января, но тогда отвергнутого, предложения консула Лентула Спинфера, которого поддерживало большинство народных трибунов, в особенности Анний Милон, а также и сам Помпей. При вступлении Ц. в город в сентябре 57 г. народ приветствовал его с восторгом. Но с этих пор силы его, казалось, были надломлены, в нерешимости и колебании стоял он между партиями, мало вмешиваясь в государственные дела; страх перед Клодием и сознание бессилия сената заставили его искать защиты у триумвиров: из благодарности к Помпею он доставил ему praefecturam аnnоnае на 5 лет, но старался при разных случаях снискать и расположение Цезаря. Cic. ad Att. 4, 5. Тем неутомимее была в следующие годы его ораторская деятельность (pro Sestio, in Vatinium, pro Caelio, de provinciis consularibus, pro Balbo, in Pisonem, pro Plancio, pro Milone, pro Rabirio Posthumo). В это же время он стал заниматься и литературой и достиг даже военной славы: будучи наместником Киликии (с июля 51 до июля 50 г.), он предпринял экспедицию против разбойнических племен Амана и получил от своего войска почетный титул: imperator. Возвратившись в Рим, он понял, что свобода народа погибла и что судьба борющихся партий может быть решена только мечом. После долгого колебания он присоединился к Помпею, последовал за ним в Грецию, но по болезни не участвовал в сражении при Фарсале, отклонил затем сделанное ему предложение стать во главе войска и возвратился в Италию. Встретив там оскорбительный прием со стороны Антония, он был прощен затем возвратившимся через год в Брундизий Цезарем (октябрь 47 г.), который отнесся к нему дружелюбно и с уважением. С этого времени, однако, Ц. удалился от общественных дел и жил вдали от Рима в своих имениях; зрелище произвола, все менее и менее себя сдерживающего, а также собственные семейные несчастия и сознание своих ошибок и заблуждений сделали настроение духа Ц. очень мрачным. Тем усерднее предался он занятиям философией; только обязанности оратора и желание выпросить помилование некоторым из своих прежних единомышленников (pro Marcello, pro Ligario, pro Deiotaro) отвлекали по временам Ц. от этих занятий. Но после того как (15 марта 44 г.) Цезарь пал от кинжалов заговорщиков, в замыслы которых, впрочем, Ц. не был посвящен, он уверовал в возвращение лучших времен, и любовь к отечеству побудила его снова принять участие в государственных делах. По его предложению была постановлена всеобщая амнистия; но вскоре положение, занятое Антонием, и угрозы приверженцев Цезаря заставили Ц. снова покинуть Рим; постоянно колеблясь в своих решениях, он возвратился, однако, опять через 5 месяцев (сентябрь) и еще раз напряг все силы своего красноречия, чтобы создать филиппики, которые он произносил (с сентября 44 до апреля 43 г.) против Антония. Наконец решено было начать войну. Ц. примкнул к Октавиану, по странному ослеплению надеясь найти в нем твердую опору свободы: скоро Октавиан обнаружил свои истинные намерения, когда после сражения при Мутине заставил объявить себя консулом, а потом соединился с Антонием и Лепидом (октябрь 43 г.). Глава противной партии — Ц. должен был пасть, причем маловероятно, чтобы Октавиан серьезно заступился за него. Тотчас же при заключении триумвирата Ц. подпал опале вместе с 16 другими из наиболее уважаемых республиканцев. Получив в своей тускуланской вилле известие об этом, Ц. совершенно растерялся, не знал, что делать, на что решиться и почти насильно преданные ему люди заставили его искать спасения в бегстве, но близ Каеты бежавших нагнал трибун Попилий Лена; Ц., завидев погоню, высунул голову из носилок и в этом положении был убит центурионом Гереннием 7 декабря 41 г. Голова и правая рука оратора были отданы заклятому врагу его Антонию и выставлены на ораторской трибуне в Риме; Ц. не унаследовал от отца значительного имущества, но в течение своей общественной деятельности приобрел себе, не прибегая к противозаконным средствам, большие богатства; тем не менее, будучи большим любителем построек и покупок, он часто нуждался в деньгах. Кроме обширного дворца в Риме, купленного у Красса, он владел поместьями (Tusculanum, Formianum и др.) и небольшими имениями в различных частях Италии. Он был женат, как полагают, с 77 г. на Теренции и имел от нее двоих детей, но, вследствие ее надменного и вспыльчивого характера, уже в преклонных годах (в 46 г.), должен был решиться на развод. Новый брак с молодой Публилией не доставил ему семейного счастья и также был расторгнут. Сын Ц., Марк (родился 65 г.), хотя и получил очень заботливое воспитание, огорчал отца распутной жизнью. По смерти Ц.-отца Октавиан возвратил Марку гражданские права и поручал ему важные государственные должности, см. Tullii, Туллии, 9. Ц. был очень привязан к своей дочери Туллии, родившейся в 76 г., бывшей сначала замужем за Пизоном Фруги, потом за Долабеллой. Ее смерть в 45 г. очень опечалила отца. Главные источники сведений о жизни Ц. составляют: Plut. Cic., Cic. Brut. и письма Ц., особенно ad Atticum; Ц. обладал всеми добродетелями частного человека: нравственной чистотой, живым умом, любовью ко всему возвышенному и благородному, неутомимым прилежанием и бескорыстной услужливостью; но, с другой стороны, он сам неоднократно признает в себе тщеславие и склонность к самохвальству. Характер же его как государственного деятеля лучше всего отражается в превратностях его жизни. Любовь к отечеству, воодушевленная преданность делу права и свободы внушали ему мужество противиться со всей энергией замыслам и личностям, которые ему казались опасными для государства. Но ему недоставало политической прозорливости и упорной последовательности в проведении раз избранного принципа, недоставало решительности и твердости (gravitas), не ослабевающих, несмотря ни на какие трудности; эти недостатки характера вовлекали Ц. в разного рода промахи и противоречия. Свою общественную жизнь он начал демократом, потом стал во главе консервативной партии сената, затем примкнул к Помпею и наконец служил Цезарю. Но в этой слабости воли видно также добродушие, всегда готовое надеяться на лучшее и не теряющее веры в правду и честность. Не будучи сам упрямым приверженцем во что бы то ни стало какой-нибудь одной партии, он считал прекращение смут и примирение партий единственно достижимой целью и к ней направлял все свои усилия. Хотя Ц. не по силам было справиться с тогдашними смутами, извратившими все отношения и понятия, почему в его деятельности и обнаруживаются известные слабости и недостатки, тем не менее суровые приговоры, в противоположность к прежде господствующему восхвалению Ц., произнесенные над ним Друманом и Момзеном, также не вполне справедливы и основательны. Ни в каком случае не следует приписывать ему лично недостатков того времени и пороков самой сущности древнего ораторского искусства: в своем много выстрадавшем сердце Ц. носил горячую и непоколебимую любовь к отечеству, но его возможность счастливого улаживания всех политических затруднений была гораздо сильнее, чем его умение найти средства, которые повели бы к этой цели, и чем его способность всегда и везде содействовать т. к. ему хотелось, достижению этого блага. О жизни Ц. см.: Drumann, Gesch. Roms, V, стр. 216 слл. VI, 1 слл., Brueckner, Leben des Cicero (неоконч., I т., 1852). Suringar, M. Tulli Ciceronis comment. rerum suarum (1854). Boissier, Cicéron et ses amis, 1865 (русский перевод, изд. Стасюлевичем). Teuffel, Studien und Charakteristiken (1871), стр. 289 слл. (ср. П. Адрианов, Несколько слов о государственной и литературной деятельности Ц. в «Изв. ист.-филол. института кн. Безбородко в Нежине», т. V). Главнейшие из произведений Ц.:
a) речи; 56 из них дошли до нас почти в полном виде, от 18-20 сохранились фрагменты; 35 речей известны только по заглавиям. Некоторые речи были написаны после того, как были произнесены (in Catil. 1.), другие переделаны (pro Milone), третьи, наконец, совсем не предназначались для произнесения, а только для распространения в публике письменным путем (In Verrem act. II. Phil. II). Из речей одни политические, другие судебные, последние почти все защитительные; редко и почти против воли Ц. являлся обвинителем. Как оратор и писатель, Ц. старался примирить крайности двух противоположных направлений в красноречии: архаического и стремящегося к новизне; господствовавший тогда азиатский стиль ему не нравился, и при всей своей склонности к риторическому пафосу и многословию он никогда не упускал из виду свойственных аттическим ораторам знаний надлежащей меры и сдержанности. Соревнуясь с Коттою и Гортензием, он развил далее и усовершенствовал римское ораторское искусство, которому положили основание Красc и Антоний. Счастливые природные способности, изучение греческих ораторов и многосторонняя образованность соединялись в Ц. с умением применяться к особенностям римского национального характера и к потребностям слушателей. Вследствие этого хотя он и не достиг нравственного величия и потрясающей силы Демосфена, тем не менее его красноречие отличается многими достоинствами, в числе которых главные: остроумие, с которым он уже в самом начале речи устанавливает ту точку зрения, с которой, по его намерению, слушатели должны смотреть на дело, ясность, прозрачность изложения, благодаря которым и темные пункты становятся понятными до наглядности, искусство, с которым он умеет придать занимательность даже и скучным материям; к этому присоединяются мощная вескость общих изречений (сентенций), меткость острот и особенно блеск и разнообразие (ubertas) разработки каждого сюжета, имеющего свой источник к богатой эрудиции оратора; но самую блестящую сторону речей составляет их язык (ср. ниже). Издание всех речей — Klotz (1835 слл.), Baiter и Halm во 2-м т., 2-го изд. Orelli (1854-56). Изд. избранных речей — Madvig, Orelli, Halm (7 выпусков) и др. Издания отдельных речей очень многочисленны. (Речь Ц. о назначении Кнея Помпея полководцем с объяснениями изд. Гофман, СПб., 1868; M. Tulli Ciceronis or. in L. Catilinam с замечаниями и объяснениями изд. Грюнталь, М, 1864; Речи Ц. против Катилины с примечаниями и словарем изд. Соснецкий, М., 1869; Речь М. Т. Ц. за Т. Анния Милона, с объяснением Фелькеля, М., 1869; Избранные речи Ц. изд. Фелькель, М., 1867; Речь М. Т. Ц. о консульских провинциях объяснил Р. Фохт в Изв. инст. кн. Безбородко, т. III и отд. оттиск.). Важное пособие: Merguet, Lexicon zu den Reden des Cicero (до сих пор вышло 2 т., 1877 — 1880).
b) Многим обязана Ц. теория риторики: подвергнув свободной, самостоятельной переработке правила греческих риторов, он водворил науку риторики на римской почве. Риторические сочинения Ц., по-видимому, все сохранились:
1. Rhetorica, юношеское произведение оратора, начатое ок. 83 г. до Р. X.; оно представляет (в двух книгах) обработку только одной из частей риторической теории, именно учение об ораторском изобретении, de inventione, и во многом схоже с Rhetorica ad Herennium; теперь всеми признается, что это последнее сочинение (в 4-х книгах) не принадлежит Ц.; но кто именно был автором (Кв. Корнифиций?) и в каком отношении оно находится к цицероновской риторике — об этом нет вполне определенных свидетельств; по всей вероятности, «риторика, посвященная Гереннию», послужила источником для цицероновской, а не наоборот;
2. De oratore, 3 книги, написанные в 55 г.; разговорная форма придает много легкости и живости изложению этого сочинения; впрочем, иногда разговор принимает и совершенно сухой дидактический тон. Сочинение это представляет богатую сокровищницу поучительных наблюдений из практики оратора и вместе с тем образец мастерского в стилистическом отношении изложения. Первая книга говорит о средствах подготовки к ораторскому поприщу, вторая — об обработке материала, третья о форме и произношении речи;
3. Brutus s. de сlaris oratoribus liber (46 г.), история римского красноречия; дает полную жизни картину стремления римлян к ораторской славе, со многими заметками о ходе образования самого Ц.;
4. Orator, изображение идеального оратора, лучшее из риторических сочинений Ц. как по красоте формы, так и по основной идее;
5. Partitiones oratorie, нечто вроде риторического катехиза; в форме вопросов и ответов дает изложение важнейших статей риторики;
6. Тоpica ad Trebatium (44 г.), объяснения тоники Аристотеля, краткий учебник диалектики с примерами из судебной практики;
7. De optimo gеnеre oratorum, предисловие к (утраченному) переводу речи Эсхила и Демосфена за и против Ктесифонта. Изд. риторических сочинений de inventione: Lindemann (1828 и 1829); de oratore: Ellendt (1840), Bake (1863), Piderit (5-е изд., 1876), Sorof (1875); Brutus; Ellendt (2-е изд., 1844), O. Jahn (4-е изд., 1877), Piderit (2-е изд., 1844); Orator: O. Jahn (3-е изд., 1869), Piderit (2-е изд., 1876); Partit. orat.: Pidertit (1867); De opt. gen. orat.: O. Jahn (вместе с orator).
c) Философией Ц. сначала занимался лишь для того, чтобы получить более полное образование для своей ораторской деятельности, впоследствии же она служила ему убежищем от тревоги жизни, развлечением во время удаления от политической деятельности, утешением в несчастье. Однако он сам сознается, в философском утешении мало пользы и что действительного успокоения он может ожидать только от событий. Он не был философом по призванию, и у него заметно отсутствие как основательного знакомства хотя бы с одной какой-нибудь философской системой, так и широты кругозора. Подобно почти всем римлянам, занимавшимся философией, Ц. был эклектик, считавший философию собранием исследований по различным отдельным вопросам; притом он не придерживался первоначальных источников (Платона и Аристотеля), а избирал себе руководителями преимущественно позднейших представителей академии (Филон Ларисский, Антиох Аскалонский и др.). Их теория вероятности и во всем сомневающаяся диалектика соответствовали направлению его ума, и ему нравилась их заботливость об изяществе изложения. Имея всегда в виду прежде всего практические цели, он соединял в этике идеи академиков с идеализмом стоиков и здесь следовал преимущественно позднейшим представителям стоицизма (Панетий и Посейдоний), которые уже отреклись от неуклонной последовательности прежних философов этой школы. Философские сочинения Ц. писал во времена так называемого первого триумвирата, приведшего римское общество в такое тревожное движение, и затем во времена полновластия Цезаря, подготавливавшего дорогу для монархии. В философии Ц. желал быть только толкователем греческих философов, перенося их учения на римскую почву и вовсе не заявляя притязаний на самостоятельность. Целью его было, как он сам часто высказывается (div. 1, 3. Cic. tusс. 1, 3. 2, 3 и ч.), возбудить в римлянах интерес к философии, чтобы таким образом содействовать подъему их образования, и особенно — повлиять на молодежь, погибавшую в омуте политического движения и все усиливавшегося развращения нравов. Сочинения Ц. не представляют чистого источника для истории греческой философии, иногда в них встречаются ошибки, учения отдельных школ часто не довольно точно различны или даже искажены; но тем не менее имеют довольно важное значение, т. к. Ц. первый излагал на латинском языке философские предметы в понятной и изящной форме и положил основание философскому языку римлян. ср.: Kühner, Ciceronis in philosophiam mеrita (1852). Из философских сочинений Ц. сохранились:
1. de republica, составленное ок. 53 г., в 6 книгах, из которых сначала известна была только часть 6-й, Somnium Scipionis, пока Анжело Маи не нашел в 1882 г. около 1/4 всего сочинения в одном ватиканском палимпсесте и не обнародовал своего открытия. В сочинении изображается идеальное государство, причем в особенности принимается во внимание римское государственное устройство в эпоху его процветания;
2. de legibus (51 г.), оставшееся неоконченным; содержание 1-й книги представляет нечто вроде изложения естественного права, во 2-й говорится о составлении законов и о ius sacrum, в 3-й — о государственных должностях с постоянным указанием на существующие порядки. Остальные три книги, которые должны были закончить сочинение, без сомнения, никогда не были написаны. Последующие сочинения были написаны одно за другим в короткий промежуток времени после 46 г.:
3. de finibus bonorum et malorum, в 5 книгах, самое остроумное и по методичности изложения лучшее из философских сочинений Ц. Оно заключает в себе учение о высшем благе, о цели жизни человека; дает опровержения взглядов эпикурейцев и доказывает единомыслие по этим вопросам стоиков, академиков и перипатетиков;
4. Асаdemica, составленное первоначально в 45 г. в 2 книгах «Катул» и «Луккул», переделано было впоследствии в 4 книги и посвящено М. Теренцию Варрону. Из первой редакции сохранилась 2-я книга, Lucullus, в которой излагается учение о познании по Антиоху и Филону; из второй редакции, Academica posteriora, мы имеем часть 1-й книги и несколько отрывков. Сохранившийся отдел сочинения представляет после общих рассуждений историю философии от Сократа до Аркесилая;
5. Tusculanae disputationes, в 5 книгах, рассуждения об отдаленных предметах из области практической философии, представляющие отчасти популярное применение выводов рассуждения de finibus bonorum et malorun к решению вопроса о том, как человек должен устроить свою нравственную жизнь, чтобы чувствовать себя счастливым;
6. De natura deorum, 3 книги, из которых 1-я излагает теологическое учение эпикурейцев, 2-я — учение стоиков, по Клеанфу и Хриссипу; 3-я — учение академиков и дает его оценку; здесь Ц. пользуется больше источниками второстепенными (Посейдоний, Карнеат, Клейтомах и др.);
7. de divinatione, в 2 книгах, дополнение к предыдущему сочинению. В 1-й книге Ц. пользовался сочинениями Хрисиппа περὶ χρησμω̃ν и Посейдония περὶ μαντικη̃ς, а во второй изложил учение академиков по Карнеаду, и принял также во внимание представления народа и политические учреждения, основанные на вере в гадание; несмотря на видимое старание щадить народные верования, автор все-таки не мог скрыть своего скептицизма;
8. de fato, последнее из религиозно-философских сочинений; от него сохранились только отрывки;
9. Paradoxa, риторически-философская обработка 6 положений стоиков;
10. Саto maior или de senectute, это сочинение посвящено Аттику и представляет вложенную в уста Катона, личность которого тут тщательно характеризуется, апологию старости;
11. Laelius или de amicitia, также посвящено Аттику; здесь Лелий, только что лишившийся своего друга Сципиона, беседует о дружбе; источником послужило в особенности сочинение Теофраста περὶ φιλίας;
12. de officiis, 3 книги, написанные по смерти Цезаря, посвящены сыну Ц., Марку. В основание этого сочинения положено учение стоиков; в двух 1-х книгах преимущественно учения Панетия, в 3-й — Посейдония и др. Ц. имел в виду изложить мораль обыденной жизни (communia officia), рассматривая ее с точки зрения нравственности и пользы и обсуждая случаи столкновения этих принципов. Хотя, по-видимому, многие места переведены буквально с греческого, тем не менее обращается внимание и на национальные римские особенности, и изложение оживляется многочисленными примерами из римской истории. Издательство философских сочинений: de republica — A. Mai (1822, ed. princ.) Steinacker (1823), Heinrich (большое издание, 1828), Osann (1847) и др. [ср. Вехов, Сочинение Ц. о государстве. Журнал министерства Народного Просвещения, 1881, отделение классической филологии, № 9 слл.]; de legibus — Моser und Creuzer (1824), Bake (1842), Feldhügel (1852), Vahlen (1871) du Mesnil (1879); de finibus — Orelli (1872) Otto (1831), Madvig (знаменитое издание в 3-й раз вышедшее в 1876); Boeckel (1-й т., 1872). Holstein (1873); Tusculanae disput. — F. A. Wolf (3-е изд., 1825), Kuehner (5-е изд., 1874), Klotz (1885, с добавлениями 1843), Tischer (7-е изд., 1878), Koch (1864 слл.), О. Heine (2-е изд., 1873), Meissner (1873) и др.; de natura deorum — Heindorf (1815), Moser и Creuzer (1818), Ast (1829), Schoemann (4-е изд., 1876); de divinatione — Moser (1828), Giese (1829); de fato — Bremi (1795); Paradoxa — Gernhard (1819, с de off), Orelli (1819, с Tuscul.), Moser (1846); Cato maior — Otto (1830), Klotz (1831), Madvig (1835), Tischer (1947), Sommerbrodt (9-e изд., 1881), Nauck (1854), Lahmeyer (4-е изд., 1877), Meissner (1870) Tücking (1878) Laelius — Gernhard (1825), Beier (1828), Klotz (1833), Sueffert (2-е изд., 1876, важные комментарии), Nauck (8-е изд., 1879), Lahmeyer (3-е изд., 1875); de officiis — Heusinger (1783; вновь переработанное Zumpt (1838), Gernhard (1811), Beier (1820), Stuerenburg (1843), Zumpt (2-е изд., 1849), Unger (1852), v. Gruber (3-е изд., 1874), Heine (5-е изд., 1879), Tücking (1879) и др. Наконец, особый род писательской деятельности Ц. составляют
d) его письма, всего 864 письма (включая сюда 90, адресованных Ц.) в 4 сборниках:
1. ad familiares (неправильно названо ad diversos), письма с 63 г. в 16 книгах, из которых 8-я содержит письма Целия к Ц.;
2. ad Atticum, 16 книг, письма с 67 г. и почти до последних месяцев жизни Ц.;
3. ad Quintum fratrem, в 60-54 гг.;
4. переписка Ц. и Брута; ее подлинность защищал от сомнений прежних ученых К. F. Hermann. Уже в 44 г. Тирон (см. Tullii, Туллии, 11), собрал 70 писем Ц., но дошедшее до нас собрание сделано только после смерти оратора, вероятно, Аттиком (ни одного письма Аттика нет в нашем собрании); порядок писем совершенно механический. Трактуя о частных и общественных делах, письма эти представляют неисчерпаемый источник для истории того времени и дают полное изображение характера, жизни и деятельности Ц. Многие письма, написанные под влиянием первого впечатления какого-либо события, опубликованы не в пользу писавшего их и дали материал для многочисленных обвинений против Ц. Особенно письма к Аттику составляют почти непрерывающийся дневник; но в них о многом говорится только намеками, многое нарочно затемнено и потому для нас непонятно. Письма к Квинту имеют более дидактический характер, в них много говорится о делах хозяйственных и частных; первое письмо в особенности может считаться целым особым рассуждением. Изд. писем — Billerbeck (1836), Wesenberg (1872 сл.); избранных писем — Matthiae (4-е изд., 1849), Suepfle (8-е изд., 1880), Dietsch (1854), Hofmann (1-й т., 4-е изд., 1880, 2-й т., Adresen'a 1874), Frey (2-е изд., 1873). Знаменитый перевод Wieland'a (1808 слл.). Сохранившиеся сочинения составляют только часть того, что было написано Ц.; есть еще отрывки многих его сочинений: de iure civili, de auguriis, consolatio, Hortensius, Timaeus, de gloria (которое известно было еще Петрарке); нескольких переводов с греческого (некоторые известны только по заглавиям); между утраченными были сочинения и исторические. Поэзией Ц. занимался сначала только в виде школьных упражнений; позже тщеславие побуждало его попытать свои силы и в этого рода литературной деятельности (de suo consulatu, de temporibus meis, Marius), но далее легкой версификации он не пошел. Quint. 2, 1, 24. Сохранились еще значительные отрывки из его стихотворного перевода сочинений Арата. Ц. называется образователем и мастером латинского слога; это справедливо особенно в применении к ораторским произведениям; совершенство стилистической формы было достаточно подготовлено предшествовавшим развитием римского красноречия; нельзя ожидать строгой выдержанности стилистической формы от писем, фамильярным тоном которых допускался всякого рода произвол, а философскую терминологию пришлось создавать самому. В речах же Ц. воспользовался всем богатством языка, стараясь оградить чистоту его от искажений, все чаще и чаще допускаемых новыми писателями, и ввести строгую правильность в грамматическом и стилистическом отношении. Кроме ясности и точности выражения, предметом забот оратора была художественная ритмичность речи, стоящая в связи с благозвучием и округленностью периодов. Очаровывая этой стороной своего искусства, он пленит ум и сердце удачным выбором выражений для каждой данной мысли, подходящего оттенка для каждого чувства, одним словом, содержанием и внешней формой, так называемым, πρέπον в слове и мысли. Кроме того, он старался расширить богатство языка, частью пользуясь словами, встречавшимися у поэтов и древних писателей, частью же создавая новые слова по греческим аналогиям, и сделал римский язык годным для научного изложения, приспособив его введением новых обозначений к формам отвлеченного мышления. Во всяком случае, он единственный из римлян, слог которого можно считать во всех отношениях образцом чистоты и изящества (castitas et urbanitas). Ц. во все времена был предметом самых разнообразных суждений: на его долю доставались и вполне заслуженные похвалы и самые тяжкие обвинения. Однако же это был один из благороднейших характеров, таивший в своей душе много глубокой и чистой любви к родине и выказавший в своих несчастьях и страданиях немало героической твердости, несмотря на недостойные, по-видимому, жалобы. Уже древность дала ему такую оценку выразившуюся особенно в прекрасном рассказе в конце его биографии, написанной Плутархом. Много лет спустя после смерти Ц., Август вошел однажды в комнату своего внука: тот в испуге прячет под своим платьем одно из сочинений Ц., которое держал в своих руках. Заметив это, Август взял книгу, долго читал ее и возвратил со словами: λόγιος α̉νήρ, ω̃́ παι̃, λόγιος καὶ φιλόπατρις. Первое полное издание явилось в Милане 1598; позднейшие издатели: Victorius (1534-1537), Lambin (1565 сл.), P. Manutius (1583), Graevius (1684-1699), J. A. Ernesti (1774-1777), Schuetz (1814-1823), Orelli (1864 слл.; 2-е изд., 1845 слл., главное критическое издание), Nobbe (1828, 2-е изд., 1949), Klotz (1850 слл.; 2-е изд., 1863 слл.), Baiter et Kayser (1861 слл.); С. F. Müller (1878);
VIII. Tullia, дочь Ц. нежно им любимая (см. выше), была сначала замужем за Л. Пизоном Фруги, потом за Долабеллой (см. Cornelii, Корнелии, 24);
IX. M. Tull. Cicero, сын Ц., родился в 65 г., сопровождал отца вместе со своим учителем Дионисием в Киликию. Cic. ad Att. 5, 9, 3. Обратный путь в Рим был совершен им в 50 г. через Родос, Эфес и Афины. Шестнадцатилетним юношей, в 49 г., Марк отправился в лагерь Помпея, где, командуя конным отрядом, показал большую храбрость. Cic. off. 2, 13, 45. В 47 г. он был вместе с отцом в Брундизии, откуда отправился в Афины, там слушал знаменитейших ораторов и философов, но жизнь вел не безупречную. Впоследствии он служил под начальством Брута, командовал частью конницы, принудил к сдаче один неприятельский легион, разбил в 43 г. Л. Антония при Биллиде, за что подпал опале у триумвиров и после поражения при Филиппах присоединился к Помпею Младшему (42 г.). Cic. Phil. 10, 6, 3. Plut. Brut. 26. Впоследствии он перешел на сторону Октавиана, в 30 г. был консулом и содействовал многим мероприятиям против заклятого врага своего отца — Антония. Под конец жизни он, говорят, предался пьянству. Год его смерти неизвестен. Plin. 14, 22;
X. Q. Tull. Cicero (Квинт Т. Ц.), младший брат оратора, родившийся ок. 102 г., воспитывался вместе с Марком, женился на сестре Аттика, Помпонии, но в 44 г. развелся с ней. В 66 г. сделался эдилом, в 62 г. претором и поддерживал брата в борьбе против заговора Катилины, хотя подал свой голос против казни заговорщиков. В 61 г. управлял Азией; введением хороших законов и облегчением податей оказал важные заслуги этой провинции, признанные самими провинциалами; однако брат часто должен был укорять его за чрезмерную вспыльчивость. Cic. ad Qu. fr. 1, 1, 8. B 58 г. он возвратился в Рим, где принимал участие в борьбе брата с Клодием и от последнего вынес немало обид. Затем в 57 г. он управлял Сардинией, в 56 г. проживал то в Риме, то в своих поместьях, живо интересуясь порученным брату восстановлением храма богини Теллуры (Tellus). В 54 г. отправился к Цезарю, которого сопровождал в Британнию, отличился в борьбе с Амбиоригом, но в 53 г., сражаясь против сигамбров, потерпел чувствительное поражение, затем участвовал в осаде Флезии, а в 51 г. сопровождал брата в Киликию, где также сражался с успехом. Caes. b. g. 5, 38 слл. Plut. Caes. 24. Cic. ad. fam. 15, 4, 8. В Рим оба брата возвратились вместе. Когда возгорелась междоусобная война, Квинт вместе с братом примкнул к Помпею; несмотря на это, после последнего поражения Цезарь простил последнего своего легата. Cic. ad Att. 11, 20. Возникшие по случаю этой борьбы недоразумения между братьями тоже мало-помалу уладились. Но в это время Квинт перенес много горя в своей семейной жизни, а затем и политическое положение его ухудшилось после смерти Цезаря и сделалось очень ненадежным. В 43 г. он подвергся опале наравне с братом и, не имея возможности бежать в Македонию, скрывался некоторое время в Риме, но был выдан своими же слугами и убит вместе с сыном. Plut. Cic. 47. Anton. 17 слл. Dio Cass. 47, 10 App. b. с. 4, 20. Квинт обладал большими дарованиями, любил заниматься историей и поэзией, особенно сочинением трагедий. До нас дошли 4 письма его (Cic. ad. fam. 16, 8. 16. 26. 27) и небольшое сочинение de petitione consulatus, в котором говорится о средствах для достижения консульства и о претендентах на эту должность (своем брате и его соперниках). Лучшие издания Buecheler (1869) и Eussner (1872);
XI. Q. Tull. Cicero, сын его, родившийся в 66 г., воспитывался отчасти под надзором своего дяди и уже мальчиком показывал большие способности. Но его пылкий и не поддающийся руководству характер не получил надлежащего направления вследствие постоянного раздора родителей. Дядю своего он сопровождал в Киликию. Во время междоусобиц склонялся на сторону Цезаря, которого старался задобрить в пользу своего отца наговорами на дядю. В 45 г. последовал за Цезарем в Испанию и в письмах своих обнаружил большое неуважение как к отцу, так и к дяде, с которым, впрочем, по возвращении своем примирился. Когда отец развелся с Помпонией, сын принял сторону матери. Впоследствии он примкнул к Антонию, которого, однако, обманувшись в своих надеждах, скоро покинул и преследовал потом непримиримой враждой. Во время проскрипций 43 г. он был убит вместе с отцом. Cic. ad Att. 12, 7, 1. 13, 9, 1. ad Quint. 3, 1, 3;
XII. M. Tullius Tiro, вольноотпущенник и друг Ц., которого он пережил на многие годы, описал жизнь Ц. и издал его речи и письма. Особенно известен изобретением стенографических знаков, так называемых notae Tironianae, для более скорого записывания устной речи. ср.: Schmitz, Beitr. zur latein. Sprach-und Litteraturkunde (1877), стр. 179 слл.;
XIII. M. Tull. Decula, консул 81 г. до P. X. вместе с книгой Долабеллой, когда действительная власть находилась в руках Суллы, бывшего в то время диктатором. App. b. с. 1, 100;
XIV. M. Туллий, которого защищал оратор в одной из своих речей;
XV. M. Tull. Albinovanus, обвинявший П. Сестия в 56 г. по внушению Клодия. Cic. Vat. 1, 3;
XVI. Л. Туллий, друг Аттика, легат Ц. в Киликии, участвовал в происходивших там сражениях;
XVII. Tull. Valentinus, предводитель тревиров, победил своих соотечественников в борьбе с римлянами, был взят в плен и казнен по приказанию Домициана. Tac. hist. 4, 68 слл.
Реальный словарь классических древностей. Под редакцией Й. Геффкена, Э. Цибарта. — Тойбнер. Ф. Любкер. 1914.